Юрий Анатольевич Быков — российский режиссёр, сценарист, актёр, композитор, продюсер и монтажёр.

Автор криминальной драмы «Жить», короткометражной ленты «Начальник», фильмов «Майор», «Дурак» и «Завод».

В интервью для журнала White Square Journal Быков расскажет про патриотизм, уникальность русской нации и ответит на вопросы о финансировании русского кинематографа. 

Сейчас в прокат выходит много патриотических фильмов. О войне, о спорте… Патриотическое кино, какое оно для Вас? 

Патриотическое кино о России, если мы теоретически оцениваем это явление, то это кино, которое призвано консолидировать общество вокруг идеи уникального пути развития Российской нации.

Уникальны ли мы?

Уникально ли вообще развитие целой нации? Действуют другие социальные, природные, биологические, физические законы на отдельно взятые географические территории? Мне кажется, это политический заказ. 

Воюют не политики, а корпорации. Это война не нации с нацией, как было в 18-м и 19-м и даже 20-м веке. Здесь, мне кажется, идея архаичного патриотизма.

На короткий период времени людей можно консолидировать религией, патриотическими лозунгами, но если вы даёте им интернет, полный спектр информации о достижении культуры, науки и цивилизации, они начинают сравнивать. Конечно, если они прогрессивно мыслящие, думающие люди, и осознают, что мир давно становится более глобальным.

Воюет не Америка с Россией или Америка с Англией, а “Газпром” и “Би-Пи”. Интеллектуалы, прогрессивно мыслящие, гуманистически настроенные люди друг с другом не воюют. Я думаю, они никогда не воевали, просто раньше было не такое количество сообщений и коммуникаций. Сейчас один скайп звонок в Лос-Анжелес, Лондон, Париж и мы уже общаемся, как будто рядом.

Что Вы вкладываете в слово «патриотизм»?

Для меня слово патриотизм стало фактом сложного переживания. Я недавно стал освобождаться от его негативной подоплеки. 

Во-первых, я имею тесную связь с географической периферией России. У меня родители живут в маленьком городе, я сам там вырос. 
Во-вторых, я  связан с внутренним и  искренним переживанием за простой народ. Его судьба – определяющая в моём творчестве, поэтому патриотизм для меня не пустой звук. 

В моём понимании, патриотизм — это переживание за языковое культурное пространство, в котором я родился и вырос. Человек я думающий, задающийся вопросами развития этого пространства. Я  живу и работаю здесь, и меня интересуют проблемы моей страны.

Скрепляющий патриотизм лозунгового характера — это популизм, очень опасный, за которым придёт неприятная и взрывная развязка.

Когда люди поймут, что ими манипулируют ради своих экономических интересов, они потеряют ощущение патриотизма и приобретут ощущение обмана, самообмана, а за этим депрессию.

Наш патриотизм отличается от других стран?

Приведу пример. В Америке патриотизм есть, но он у них  исконный. Насколько я понимаю, для них патриотизм — это защита территории и система принципов, которые их делают, на сколько это возможно , богатыми, успешными, состоятельными… Они выступают за Америку, как за систему ценностей, а не как за флаг и географию.

Если американцы вдруг разочаруются в социальной системе, которая дает им все эти возможности, я думаю, что они только флаг защищать не будут. 

У нас очень часто призывают защищать именно флаг, по факту его существования. Он существует, есть название, культура, музыка, живопись, литература… К примеру, вы всё это хорошо знаете, на этой земле жили ваши предки, значит нужно принимать всё, что здесь происходит? Когда мы сталкиваемся с реальной жизнью, это не работает, люди уже спрашивают: “А что меня здесь держит?».

Молодые люди, особенно прогрессивные, уезжают из России. Почему они не держатся за тот самый флаг?

Потому что люди всегда защищают систему ценностей, которая определяет качество и уровень их жизни. Если они низкие, умозрительная любовь к флагу  не спасет. 

Почему я люблю русскую культуру и русский язык? Это очень многое мне дало, меня это определило, сформировало, дало ощущение красоты и  гармонии.

Если мы говорим про власть, государственное образование, законы, конституцию и другие вещи, которые подчас не работают, у меня уже возникает вопрос. Мне кажется, все люди, живущие в России, в глубине души понимают, что качество и уровень их жизни оставляет желать лучшего.

Люди хотят чувствовать, что за этой системой, государством стоит не просто гимн, флаг или какой-то формальный патриотизм, а конкретное стремление улучшить качество и уровень жизни. 

Я понимаю, что это не самое главное и определяющее. Но в масштабах социума, если мы живем на этой территории, и пытается гордиться, и любить её в превосходной степени по отношению к другим государствам и нациям, то мы должны понимать, что живем лучше чем они. А если  живем хуже, а гордимся больше, то это навязанный популизм, мне так кажется. Нужно сначала повышать уровень комфорта жизни, а потом будет результат.

На Ваш взгляд, почему популизма у нас так много?

Нет другого способа консолидировать общество. Людям постоянно говорят, что у нас когда-то были победы…  Когда-то были, а сейчас какие у нас победы, и как они сказываются на уровне жизни людей? Сказываются очень специфически. 

Мне кажется, сейчас стратегия того, что я наблюдаю в политике, выставить противовес Западу любой ценой, не обращая внимания на нужды простого народа.

Я считаю, это очень странным и опасным, ненадежный путь. Опираться надо прежде всего на свой народ: если он тебя не будет любить, то в какой-то момент народ от тебя отойдет и тогда кто будет защищать это пространство?

Государство должно финансировать критическое авторское кино?

У нас специфическая ситуация. Самая знаменитая волна новейшего российского кино, которая продлилась приблизительно до 2014 года, была сформирована государственным финансированием, потому что авторское кино не монетизируется на большом экране без государственной поддержки.

В России, финансируя коммерческое кино, но которое консолидирует общество, государство поддерживает собственную политическую стратегию.

С определенного момента государство объявило, что финансировать проблемное, критическое кино возможно за редким исключением, хотя за государственные деньги появилось «Сердце мира», «Кислота», но это несистемный подход, потому что не настолько критический проблемный контент. 

Для остросоциального и философского кинематографа государственные деньги мало что определяют.

А должно ли государство финансировать коммерческое или лояльное кино — уже вопрос второстепенный. Это тоже мало что определяет. Финансируют студии и режиссёров, которых считают идущем в курсе, в определенном направлении с государственной политикой. Значит они делают одно общее дело. 

Если бы государство продолжало финансировать проблемное кино, оно создавала бы иллюзию демократии, хотя бы условной.

После «Левиафана» государство категорически решило не финансировать самокритику за свой счет. Это немного странная и инфантильная позиция, на мой взгляд.

Существует мнение, что деньги министерства — это деньги налогоплательщиков.

Люди, которые назначены на эти места, являются представителями того же самого народа и берут на себя полномочия распределять, что людям нужно и ненужно.
Это очень сложный момент. К примеру, во Франции поддерживается критическое кино. Там существуют огромные фонды и они сами себя критикуют.

Здесь поддержки проблемного кино уже практически не наблюдается. Этот момент, как мне кажется, нездоровый. 

Если бы это осталось, то тогда были бы признаки демократического общества, а сейчас всё это стало несколько авторитарным. 

«Мы финансируем то, что считаем нужным» — претензий нет! Если с данной структурой интересы совпадают, то тогда, если хочешь снять какую-нибудь философскую, глубокую мелодраму, наверное, тебе дадут финансирование. Например, так было с картиной «Сторож», которую я сейчас снимаю.

Она не политическая и не социальная, а общечеловеческая. Здесь мы совпали вместе с министерством культуры и с моим продюсером получили финансирование. Если бы это был «Завод» как в его случае, то извините, а критиковать за свой счет!

В кино есть цензура?  

Цензура есть как государственная, так и общественная. В нашем государстве существует, если не цензура, то четкое подмигивание на то, что она присутствует.

Я сегодня наблюдал, как Снуп Дог на  передаче «Прожарка»,  прожаривает всех звезд, в том числе, президента Трампа. У нас это очень консервативно, впрямую  высмеять никого нельзя из вышестоящих, потому что у нас все серьезно, серьезная страна, серьезная государственная структура, и мы не смеемся, и не плачем без серьезной договоренности с государством.

Это правильно?

Это точно неестественно для западной цивилизации. Я не верю в то, что есть какой-то уникальный путь. Мне кажется, существует система сдерживания, при которой этому обществу, в этой географической точке не дают развиваться в иное состояние.

Управлять людьми так проще. Есть точка зрения или убеждение, у некоторых представителей власти, что этот народ никогда не изменится, поэтому искренне из любви к нему такая свобода и даётся.

Судя по тому, как люди приезжают с периферии в центральные города России и на моих глазах превращаются из неуверенных в себе в прогрессивно-думающих, мне кажется — это миф. 

Вся Москва состоит из периферийных людей, “Self Made”. Значит, возможность развиваться есть. Когда мы ставим ярлык: «Вот эта нация может только в таких обстоятельствах и при таком отношении», тогда получается, что у неё нет диапазона для развития. Это  унизительно по отношению к нам.
Я считаю, что потенциал у нации есть, просто существуют ещё вышестоящие интересы.

Многие думают, что люди на периферии сами виноваты в своём низком социальном положении. Есть мнение, если у учителя нет денег, пусть идёт в бизнес… Как считаете Вы?

Это глупость, почти никому не дано быть пассионарием. Я сам родился в строящемся поселке, в вагончике. Мне оказаться здесь, перед Вами, в 37 лет — это большое везение с точки зрения генетики. Типовое развитие моего поколения — это неудачный брак, неустроенная карьера, сложности в социальном развитии,  очень много проблем. Мне кажется, люди ни в чем не виноваты, им просто не дают социальные лифты.  

Если человек уезжает — это везение с точки зрения генетики. Такой человек  пассионарий. Чехов тоже родился в Таганроге в семье мелкого лавочника, но почему тогда сотни Чеховых не появилось? Нельзя мерить по людям, которые из периферии выбились, условно говоря, в Нью-Йорк или Москву. Это уникальные, несистемные случаи. В системе должны быть социальные лифты, а это как раз создает государство. 

Про русский менталитет говорят так: “У Вас всё рабское!”
Может быть, нас этой свободе не научили, не прививали её?

Безусловно. Народ не может сам взять эту массу свободы. Наверху должны быть просвещённые альтруисты, которые хотят народу дать её.

Видимо, там нет думы о народе, в её классическом понимании. Как сделать так, чтобы народ был более просвещён? Как улучшить образование и медицину? Все решают  свои узко-экономические интересы, а народ ничего не знает, и хорошо!

 Люди подвластны пропаганде федеральных каналов, они малоактивны в плане протестных акций и высказываний своего мнения, и хорошо! А хорошо ли это? 

Я хочу выходить на улицу и видеть открытые лица, живые глаза, но я понимаю, что это возможно в очень узких местах центральных городов, где действительно сконцентрирована прогрессивная и думающая молодежь.

В целом, мы наблюдаем очень подавление состояние народа, который думает о куске хлеба,  и  как завтра заработать денег.
Очень много грусти в глазах. Я задаюсь вопросом: люди, которые наверху, им комфортно выходить и наблюдать это? Потом я понимаю, что они этого не видят. 

Эти люди едут в “Гелендвагене” из одной башни  в другую, и им  всё равно, как живет простой народ, потому что они с ним не соприкасаются. Я считаю, что это очень ограниченное зрение на мир. Странная логическая ошибка в мышлении, мне кажется. Главное, чтобы здесь и сейчас всё было, а дальше чёрт с ним, как будет так и будет.

Планета намного шире и интереснее, чем просто ездить из одной башни в другую. Заработав большие деньги, никогда не надо строить забор. Стройте вокруг себя благоприятное пространство, чтобы можно было ходить пешком и чувствовать отдачу людей и быть счастливым. Неужели в машине с огромной охраной можно чувствовать себя комфортнее и интереснее, чем в обществе нормальных, приятных, образованных людей?

“Они должны понимать, что инициатива наказуема, последствия будут. Боишься за жену, детей, родителей — не лезь!” Это предостережение “героям”?

Это предостережение тем людям, которые хотят надеть на себя ярмо героя, его плащ, маску. Если вы не являетесь героем, любите жену, детей, жизнь, то не пытайтесь быть героями, у вас не получится. Герой — это человек очень оторванный от реальности. Его суть — недовольство окружающей действительностью, какой бы она не была. 

Для Вас герой — это кто?

Это отрицающий персонаж. Герою всегда будет неуютно, некомфортно. К сожалению, мы уже очень много знаем о человеческой психике, про серотонин, дофамин, к примеру, чтобы прибывать в иллюзии. 

Герой — это неврастеник, романтик. Отчасти, почему не приняли фильм “Завод”? Очень многие, особенно левые, хотели героя, который придет и уничтожит всё зло. Я дорос до понимания того, что цинизм, прагматизм, фанатизм и романтизм — зло. Единственное добро — баланс. Если ты не соблюдаешь баланса, ты сваливаешься в радикальные проявления  стороны своего характера и разрушаешь самого себя. 

Поэтому герой для меня это уже не то, что было в «Храбром сердце».  В обычной жизни я понимаю, что это неврастеники. Я по себе это прекрасно понимаю, мне хотелось всё жечь и самого себя и вокруг себя. 

Я был не устроен в самом себе и до сих пор неустроен. Сейчас я  понимаю, что это болезнь. Она иногда бывает красивая, во всех своих проявлениях, но это красота больная. Сейчас я стал понимать, что жизнь можно потерять по щелчку пальца. Если я не имею возможности любить и быть счастливым, ничего не выйдет. 

Есть фраза: “Один в поле не воин”. Вы согласны с ней?

Меня многие ругают за финал «Дурака», а я говорю: «Ребята, он один ничего сделать не сможет». 
Жизнь — это про горизонтальные связи, про то, что люди делают что-то хорошее только сообща. В одиночку может посетить мысль, тщеславие, что один спасёшь мир. Парадигма всех спасти одному — неверна. Спасать надо сообща.
Мир так устроен, чтобы люди  во взаимопроникновении, в создании горизонтальных связей спасали этот мир. 

Вы представляли, что способны один спасти мир?

Постоянно, сложнейший процесс. Нужно избавляться от ощущения того, что ты все можешь, и никто кроме тебя. Тогда тебе никто не нужен, зачем?

Когда говорят гений, талант, меня трясет, сейчас уже трясет. Так хочется, чтобы не было ощущения, что я оторван от остальных, от реальности. Хочу, чтобы люди чувствовали, что я в них нуждаюсь и они во мне. Для меня  это стало принципиально важным. 

Леонид Парфенов: “Кончаются 2010, ничего в них уже не поправить и войдут они в историю правдой фильма “Завод”.
Вы радуетесь, что сняли картину отображающую современность?

Раньше я  радовался. А сейчас вхожу в ту фазу жизни, когда перестаю это делать. 

Для меня качество жизни становится важнее чем то, что я о ней написал. Хотя это парадокс, художник должен так: чем хуже жизнь, тем интереснее коллизии, конфликты, персонажи, всё острее. 

Кто-то из творческих людей сказал, что мы входим в эпоху, когда реальная жизнь, становится важнее чем любое творчество. Творчество компенсировало все ужасы жизни, которые были в истории человечества, все произведения искусства создавались в сложные времена, а сейчас мы имеем возможность жить и наслаждаться жизнью здесь и сейчас. Лучше пусть будет жизнь счастливой и радостной, чем великим и пафосным искусство. 

В России всегда была сложная жизнь и замечательная литература, я хочу, чтобы было наоборот. Человеческое счастье гораздо важнее, чем любое искусство. Это не значит, что искусство не должно существовать, но если мы выбираем между великим творчеством и великой радостью, то пусть будет великая радость. Хотя я могу заблуждаться. 
У меня уже нет желания наслаждаться и кичиться тем, что я делаю, мне хочется просто по-человечески жить и хочется мне этого гораздо больше.

Фото: открытые источники.